Вчера нам повезло. Мы целый вечер играли в преферанс с Александром Николаевичем Ревенко и его женой - Галиной Вениаминовной Субботиной. Он (Ревенко), конечно, выиграл. (Еще бы! С его-то умением концентрироваться, просчитывать и предугадывать). А Галина откомментировала это так: “А что вы хотели? Александр даже по одной лишь семантике своего имени - “победитель”. Он выигрывает во всём и всегда”.

Потом она сказала, что “Ревенко - это всегда противоречие”, а Ревенко заявил, что “асимметрия в СКЭНАР-терапии - это содружество”. Галина поначалу решила было поспорить, но быстро согласилась. Хватило одного - двух его аргументов. Она приняла их без сожаления: “А что делать? В любых своих действиях, словах и поступках он все равно лучший. Для меня Ревенко - такой же кумир, как для кого-то Ричард Гир”. Услышать такое после их девятилетнего знакомства… Мы тут же договорились с Галей об интервью (на котором Ревенко, кстати, давно настаивал). Еще бы: в семи уже вышедших журналах вы не найдете ни одной беседы с Субботиной, которая, кстати, вот уже пять лет является директором Центра СКЭНАР-терапии имени Горфинкеля в Екатеринбурге.

Лариса Иовна против

–    Ты с детства мечтала о медицине ?

–    Моим любимым школьным предметом была математика. Факультативы, олимпиады - это было моей жизнью, и “самая-самая” учительница Лариса Иовна, конечно же, тоже преподавала математику. Она прочила мне будущее Софьи Ковалевской, и тем сильнее был шок, когда в 9-ом классе, прослушав курс по ОБЖ, который вела наш медфельдшер, я вдруг твёрдо решила, что буду поступать в медицинский. Такое впечатление произвели первые уроки анатомии и оказания скорой помощи. Лариса Иовна пришла в ужас: “Галя, это очень трудная работа ... И вдруг это не твоё призвание?!” Несмотря на уговоры, я настояла на своём, и из трёх поступавших тем летом выпускников нашей школы я одна и была зачислена в медицинский.

–    Не пожалела ?

–    Мне понравилось всё и сразу. Латинский воспринимался как музыка: musculus gluteus maximus, musculus sternocleidomustoideus, protuberantia occipitalis externa ... А первое впечатление об анатомичке было и вовсе пронзительным: у меня не было ощущения, что это лежит труп. Нет, я видела перед собой человека, внутри которого всё устроено при родой так совершенно: сосуды, нервы, мышцы... именно гармоничность, совершенство человеческого тела и поразили тогда больше всего.

“Человека нужно немножко раздеть”...

–    От учебников, наверное, было не оторвать ?

–    Знаешь, к категории студентов по типу “красный диплом - синяя морда” меня отнести было нельзя, хотя пятёрки над четвёрками имели преимущество неоспоримое. Но всё же, грызя гранит науки, мы старались не пропустить ни одной новой театральной постановки. А ещё в Свердловск тогда часто приезжал и выступал в филармонии мой любимый поэт Эдуард Асадов. Так вот я ходила на все его концерты.

–    Давно перечитывала его в последний раз? Не поистёрлись эмоции с течением лет ?

–    Нет, и это не удивительно. Он ведь писал о вечном: о любви, о женщине, о жизни. О том, что каждой из нас не хватает мужской нежности и понимания. Вечные темы, но только Асадов умел раскрывать их так трогательно и пронзительно. И когда совсем недавно я у нас в СКЭНАР-центре прочитала одно из его стихотворений, у всех наших женщин, без исключения, в глазах стояли слёзы. А Татьяна Александровна Окишева только и смогла произнести: “Галя, ну почитай ещё ...”

–    Вы так сентиментальны ?

–    Когда мы были у Шанкарана, он сказал: “Главное в человеке - это энергетический стержень, но именно в силу своей значительности он и запрятан у нас глубоко внутри”. Так вот, чтобы вылечить кого-то, нужно его энергетическую модель подправить. А для этого человека необходимо немножко “раздеть”. И вот когда он будет как бы раздетый, оголённый, - только тогда и начнёт работать любая методика. К чему я так подробно об этом рассказываю ? Всё просто: для “оголения” этого энергетического стержня разработаны специальные методики. И Асадов, ничего о них не зная, умел затронуть такие потаённые струнки души, что все заплакали ... В лечении это сыграло бы неоценимую помощь.

–    То есть ?

–    Мы у себя в СКЭНАР-центре пытаемся сейчас работать так же - на уровне нерва, на уровне энергии, очень глубоко. Это неправильно, когда пациент приходит, а его просто начинают молча лечить. Это всё равно, что пытаться воздействовать на него сквозь шубу. Так вот сначала СКЭНАР-терапевту предстоит научиться хотя бы шубу снять с него, потом кофту, а ещё лучше, чтобы все эти слои отпали, как луковая шелуха.

“Начните с деревни”

–    И всё же даже ведущие профессора мединститутов тех лет ни о Шанкаране, ни о СКЭНАРе и слышать не слыхивали. Вас обучали, как принято сегодня говорить, медицине ортодоксальной. Как складывалась твоя профессиональная судьба после вуза ?

–    Моей специализацией была педиатрия, и по распределению вслед за мужем я оказалась в Верхнем Уфалее Челябинской области. Там, в этом небольшом городочке, и вспомнились мне не раз слова Градинарова, преподавателя по госпитальной педиатрии. А говорил он следующее: “Если вы хотите познать себя как личность и сформировать себя как врача, - начните работать в деревне, потому что в городе крайне сложно заработать авторитет и получить столь блестящую и разностороннюю практику самостоятельной работы”. Именно там, в Верхнем Уфалее, я и сформировала для себя тезис о том, что авторитет - это знания, интуиция и опыт.

–    А как же уровень мастерства? В такой глухой провинции было ли с кого брать пример ?

–    В Челябинске в то время не было педиатрического факультета, так что в районные центры врачи по распределению приезжали со всей страны. И это было здорово! У нас подобралась замечательная команда: молодые парни и девчата из Саратова, Санкт-Петербурга, Воронежа, Днепропетровска. Все разные освоили школы, щедро делились знаниями, и все эти три года каждый из нас отработал на полную катушку. Ночные дежурства были обязательны для всех, а я в центральной районной больнице поработала за это время и в поликлинике, и в стационаре, и в реанимации. Конечно, было трудно, особенно если во время твоего дежурства поступали дети с энцефалитом, со стенозом гортани, с остановкой дыхания, с судорогами и парезом кишечника. Я такого, как там, в таком объёме, больше никогда и не видела. Но навыки, что были приобретены, - остались на всю жизнь.

СКЭНАР-тарапевт – тоже земский врач

–    А что делали, вернувшись в Екатеринбург ?

–    Специализации - никакой. Я была земским врачом. Именно в том понимании, как говорит об этом Ревенко и как начинают вспоминать в современной медицине. Земский врач - врач, который лечит человека и лечит всё один. Он должен уметь и кардиограмму снять, и инъекцию, и трахестомию сделать, и вылечить парез кишечника, и остановить, если надо, кровотечение. Ведь человек един. Так как же заниматься только кардиологией или офтальмологией ? Ты глаз лечишь, а кроме глаз как бы и нет человека ? Но ведь это невозможно - лечить только один глаз, ведь не в кармане же мы его носим! Глаз “сидит” в нашем организме. И он болит, потому что болеет твоё тело. Болит душа твоя, болят все другие системы, элементы которой взаимосвязаны, и всё это отражается друг на друге. Так как же при этом специализироваться в медицине ?

А специалист широкого профиля - это земский врач. Это то, о чём говорил Гиппократ. Это наши великие Сеченов, Боткин, Мечников. И СКЭНАР-терапевт – тоже земский врач, потому что он лечит человека, лечит его эмоциональный, ментальный уровень. Он рассматривает все функции в целом.

–    То есть он не лечит конкретно печень, глаз, пазухи, кишечник ?

–    Да, только печень или только кишечник скэнарист не лечит. Он восстанавливает, воссоздаёт гармонию, в которой работает система и все её элементы восстанавливают свою взаимозависимость и взаимозаменяемость.

Солнце, воздух и вода

–    Когда ты впервые хоть чуть-чуть приблизилась к этой мысли ?

–    Мне предложили поступить в ординатуру в наш НИИ физиотерапии и курортологии. Это была первая ступень, потому что именно физиотерапия - это та специальность, которая и возвращает нас в земство. Ведь что делает физиотерапевт ? Он пациентов ото всех узких специалистов собирает на себя, складывает все эти кусочки и назначает уже своё лечение Человеку, что сидит перед ним. Он не лечит, как кардиолог, только сердце. Он должен сложить общее впечатление о пациенте и назначить ему лечение, исходя из целостной картины. Так что именно в ординатуре я и приобрела свой первый опыт холистической медицины, то есть - единого видения человека. И это был огромный плюс. А кроме того, физиотерапия - это солнце, воздух и вода. И движение. Можно в другом порядке: движение, ванны, грязи, песок, море… Так я закончила ординатуру и стала работать физиотерапевтом.

–    И всё же у тебя уже тогда росли две дочки - Лена и Люся. И ни званий, ни добавки к зарплате ординатура не давала. Что тобой двигало, когда в очередной раз ты сама себе создавала трудности ?

–    Именно в ординатуре я извлекла ещё один важный урок: умение мыслить. Моим научным руководителем была профессор Силина. Вот уж кто был образцом земского врача старой закалки. Она говорила так: “В медицине всё обстоит очень просто, Вы только сумейте понять человека, и не надо ничего мудрить!” Она учила нас сначала задавать вопросы себе, а уж потом искать на них ответы у тех, кто тебя окружает. Учила работать. Она нас учила на профессорской консультации: “Прежде чем мне представить пациента, вы себе задайте вопросы: А для чего это нужно ? Что вы хотите получить от этой консультации? Сформулируйте их, потому что если вы не умеете мыслить ясно, вы никогда правильно о больном не расскажете, а, значит, и из меня не извлечёте нужную информацию”.

А ещё помню свою работу в поликлинике. Мне казалось, что у нас царит творческая атмосфера, всё ново, всё интересно, и мы постоянно что-то придумываем и экспериментируем. Я была лучшим участковым педиатром, ко мне приходили “хронические” пациенты, которых мы всегда активно приглашали для профилактики обострений. И я очень старательно их осматривала и давала рекомендации, и гордилась тем, что приношу пользу. И вдруг они мне говорят: “Ну зачем Вы нас вызываете? Зачем мы к Вам ходим ? Вы нам за столько лет ничем не помогли, сидите, как диспетчер на автостанции, и перераспределяете нас от одного специалиста к другому. Ну а сами, как врач, что Вы для нас сделали?!” И я сказала себе: “Стоп”. Услышанное было странно и удивительно. И появилось недовольство собой: да, мы отработали немало методик и схем отслеживания диспансерных пациентов. И мне было очень интересно! Но если люди оценивают это со знаком “минус”, значит, что-то не то и не так я делаю ? И впервые появились мысли о том, что надо другое что-то искать в медицине.

–    И где же это “другое” отыскалось ?

–    После окончания ординатуры я пошла работать в Центр реабилитации. И когда к нам приехала Ирма Калипанова, я уже изучила и иглорефлексотерапию, и физиотерапию, в которую, в свою очередь, входят лазеротерапия и информационно-волновая терапия. Все эти науки в своей теории основываются, прежде всего, на видении единства человека. Повторюсь: не может болеть печень, глаз, позвоночник. Все эти диагнозы - внешние. И наша задача - сфокусировать все эти внешние проявления болезни в одну, самую главную точку, чтобы понять, откуда нарушилось равновесие в системе.

В период подобных глубоких размышлений я и познакомилась с Калипановой.

“А вопросы задавайте Ревенко!”

–    И как она себя повела ?

–    Только и сказала пару фраз: “Вы меня о приборе, о том, как он работает, лучше и не спрашивайте. Я - врач. Дайте мне пациента, и я покажу, что могу сделать. А все вопросы задавайте Ревенко. Я никаких механизмов не знаю”.

Результаты после её сеансов впечатляли. Но и вопросов возникло немало. Гораздо позже я услышала уже от Ревенко: “Моя задача при проведении школ не знания в вас вложить, а заставить вас мыслить. Задача учителя – поставить вопросы”. Он считает, что если после очередной школы или учёбы ты ушёл с ещё большим количеством вопросов, нежели когда пришёл, – значит, задача преподавателя выполнена.

Так вот Калипанова интуитивно сделала то же самое. Она покрутила перед нами прибором, показала результаты, но что это такое и как он работает - не объяснила… Возможно, это преднамеренно было сделано, чтобы разжечь нас, возбудить интерес, чтобы мы захотели пойти учиться и поизучать предмет под названием СКЭНАР.

–    Этого оказалось достаточно, чтобы обратить Вас в новую веру ?

–    Всё должно было сойтись. И сошлось. Дело в том, что отделением реабилитации у нас заведовала в то время Татьяна Оскаровна Чернова. Мало того, что специалист уникальный, так она еще и необыкновенным чутьём на людей располагала. И сразу Калипановой доверилась. И разрешила лечить пациентов, да не каких-нибудь, а самых трудных. Что та и проделывала ежедневно на протяжении всего рабочего дня в течение двух недель. (А жила Ирма, кстати, всё это время у Людмилы Носковой, тоже человека в СКЭНАР-терапии сегодня весьма известного). Так вот на наших глазах все как раз и происходило, как в самых типичных СКЭНАР-сказках: коленки - шеи разгибались, боли проходили… А в ноябре на первую школу к нам уже приехал Ревенко.

–    Первую встречу с ним хорошо помните ?

–    Я зашла в кабинет, в нём сидел мужчина, а все женщины вокруг как завороженные на него смотрели. Всеобщая завороженность - это и было первое, что я отметила. И уже одним только этим он вызвал любопытство. Но мало того! У меня в кабиночке лечился пациент, а прибор “завис”. Не отрабатывает – и всё! Меня это так напрягло: к нам Учитель приехал, а я с самыми элементарными вещами справиться не могу. И тут он встаёт, заходит в кабинку, и … прибор начинает работать!
Второе мое впечатление было однозначным: волшебник!

И женщины, и техника ему одинаково послушны. Прямо магнетизм какой-то! Ну а когда дошло дело до лекций… По моим тогдашним понятиям врача - ортодокса он говорил вещи просто немыслимые, невероятные.

–    Расскажешь поподробнее ?

–    Это был 1994-ый год. К нам приехали Ревенко и Серёжа Побокин. Так вот Александр Николаевич не о медицине говорил и не о том, что мы привыкли слышать всегда. И фамилии называл нам, ранее неведомые. Заговорил, к примеру, о теории функциональных систем Анохина. Анохин эту теорию ещё в тридцатые годы разработал, а мы о ней даже не слышали! Столько новых имён для нас засверкало, столько теорий, столько неведомых прежде методов лечения. И - главное впечатление - от осознания действия самого СКЭНАРа. На аппарат мы уже смотрели с точки зрения адаптационных систем: не надо что есть мочи наваливаться на человека! Нужно малое воздействие, которое, оказывается, гораздо эффективнее для восстановления равновесия в организме.

Как жить и что делать ?

–    Эти новые эмоции вас всех не захлестнули ?

–    Как только Ревенко уехал, мы на следующий же день, не сговариваясь, собрались у меня в кабинете. Что делать-то будем ? Аппарат купили, надо как-то работать, но ничегошеньки не поняли, хотя, вроде бы, и не дураки. И тогда мы решили для начала почитать Анохина, Судакова, Ниссана, Селье, Мечникова. А потом, конечно, встречаться, чтобы прочитанное обсуждать. Вот с этого и начались наши знаменитые СКЭНАР-клубы. Мы спонтанно встретились, распределились, изучили всю названную Ревенко литературу и… начали всё сначала! “Мы” – это Люда Носкова, Майя Филоненко, Галя Яценко, Саша Сергуничев, Маргарита Малкина. Все они и сегодня работают СКЭНАРом.

А потом Ревенко приехал к нам снова. Уже с Юрой Горфинкелем. И опять всё абсолютно было новым, неизведанным, и эта новизна, и глаза его с блеском, с огнем притягивали необычайно. Я сразу же влюбилась.

–    Эта влюблённость отличалась чем-то от других, прежних ?

–    Как обычно бывает: тебе нравится человек, он сводит тебя с ума. А через какое-то время оказывается, что - нет, не то, он просто обыкновенен и ординарен, как все, он - не твой герой. Но в случае с Ревенко очарованность не проходит! Я и сама задумывалась, почему так ? Всё наоборот, чувства не растрачиваются, а как бы прирастают: к страсти, например, добавилось ощущение чего-то неразрывного, единого. Он стал мне очень близким, родным …

–    А серые будни? А лодка - о быт ?

–    А Саша никогда не даёт мне скатиться в рутину, просто не оставляет такой возможности, и когда кажется уже, что вот-вот, и нас затянет однообразный ритм, он - раз! - и в какой-то момент что-нибудь да опять повернёт другой, неожиданной абсолютно, гранью.

–    Он дома – какой ?

–    Это, наверное, многим, кто знает жёсткого и бескомпромиссного Ревенко, покажется необычным, но дома он – мягкий и добрый, как только переступит порог. Когда судьба нас свела, мои дочери от первого брака были уже достаточно взрослыми и поначалу его в семью не приняли. Но вот прошло время, и сегодня они уже не мне, а ему поверяют все свои сокровенные душевные переживания, как и мой брат Юрик, впрочем.

–    Как думаешь, почему ?

–    Просто Ревенко, как никто, умеет слушать. А ведь недаром говорят, что когда человек просто имеет желание и возможность выговориться - он уже начинает выздоравливать.
Про него очень многие наши знакомые говорят: “Главное в Александре Николаевиче - это защита”. С ним все себя чувствуют защищёнными. И я, конечно, не исключение. Дом для него очень важен, важно умение защищать своё гнездо и семью от любых напастей.

–    Выходит, в нём есть всё ?

–    Всё, кроме монотонности, единообразия. Я никогда не знаю, что он будет делать, какой преподнесёт сюрприз. Тоже всё думала и ждала, что через годы мы неминуемо придем к дружбе и сотрудничеству, но нет! Он – удивительный!

–    И всё же это очень непросто, наверное, всегда быть вместе? Ведь Вы практически неразлучны.

–    Иногда бывает и трудно, бывают и споры, но в итоге он всегда оказывается прав, потому что мудрый. Или предчувствует всё ?

Да, мы вместе по 24 часа в сутки, но если обстоятельства и разводят в стороны на несколько дней деловыми командировками, он звонит и говорит неизменное: “Всё, не расстаёмся, больше я без тебя никуда не поеду. Даже не знаю, куда пойти” …

–    Но бывает же он усталым, раздражённым, вымотанным, в конце концов, при таких-то ритме, нагрузке и ответственности?!

–    Но ты же видела: он в работе никогда не устает! Я и сама поражаюсь этой неиссякаемой энергии! Но, может, именно так и бывает с очень творческими, гениально одарёнными людьми? Мне всё равно не дано понять, откуда только берутся его новые идеи?! Причем никакие недосыпы, праздники и разницы часовых поясов на него не влияют. Я не знаю, как он восстанавливает энергию! Просто у него своя, особая миссия на земле. И он, может быть, не очень громко, без труб и фанфар, но грандиозно, по сути, делает своё дело, потому что лучше Ревенко в СКЭНАР-терапии никого нет. Это может не нравиться или задевать чьи-то амбиции, но кто ещё способен так придумывать всё новые и новые методики? Так последовательно продвигаться вперёд? Он – Мастер, и этим сказано всё.

–    Саша Ревенко рос в атмосфере …

–    …Обожания и любви! Ведь его воспитывали мама, три (!) бабушки и папа. А он был таким хорошеньким маленьким мальчиком с огромными глазищами… Конечно, все его любили, и он вырос очень нежным внуком и сыном.

–    Эти качества – нежность, забота, – распространяются только на своих, родных “по крови”?

–    Ты же знаешь, насколько это не так! Да вот, пожалуйста, самый свежий пример. Есть в моей жизни человек - Эмма Михайловна Силина, профессор с мировым именем, зав. кафедрой детских болезней мединститута. Но это – в прошлом, а сегодня - пенсионерка. И я, конечно, стараюсь с каждым праздником её поздравить, порадовать. Так вот теперь и для Ревенко она такой же необходимый и значимый человек, как для меня, хотя поначалу я и побаивалась их знакомить.

–    Отчего же ?

–    Эмма Михайловна – дворянка и по происхождению, и по сути. У нее мама Смольный институт закончила. У неё такие манеры! Одна осанка чего стоит: сидит царственно, гордо откинув голову, сложив “ахматовские” ладони на коленях. И это в 75 лет! К ней далеко не каждый человек в дом вхож, а тем более - в душу. Вот я и думала: а как они сойдутся ? Вдруг он по привычке своей как ляпнет что-нибудь? Но боялась я зря: это была взаимная любовь и тоже - с первого взгляда!

–    А обидеть Ревенко легко ?

–    Он может даже заплакать, если кого-то очень сильно, пронзительно обидят. Он умеет жалеть и сопереживать.

–    Но многие знают его и другим: жёстким, требовательным ?

–    А разве, не обладая этими качествами, хоть какого-то можно достичь результата ? Особенно, если ты не только за себя отвечаешь? Скажу больше: Ревенко и вспылить может, и человека обидеть. Но только за дело. Неоправданных, немотивированных вспышек гнева у него не бывает. Но он очень искренний. Честный. Он никогда не врёт. Просто не считает это возможным, не хочет осложнять и замутнять любой ложью свою жизнь. Потому что его жизнь - это всё, что есть. Всё, что есть, совсем как в теории СКЭНАР-терапии здесь и сейчас. Он живёт чисто каждую минуту. Живёт так, чтобы не надо было потом все переписывать, живёт без черновика с полным осознанием этого. И еще - никогда ни к чему не готовится, не планирует. Всё происходит импульсивно, как на нерве. И чувствует - так же, и не может, не умеет и не хочет ничего скрывать.

–    Всегда ли это хорошо ?

–    Не знаю. Но зато он никогда не предаст. Не пойдёт по чьим-то головам и костям, чтобы, допустим, делать карьеру. Вот в этом смысле он как раз вполне предсказуем!

–    А тебя не раздражает это полное у него отсутствие “ступенчатых” амбиций? Ну почему бы, к примеру, не поставить перед собой цель стать академиком? Лауреатом? Еще Бог знает кем ?

–    А что в итоге изменится? Всё ведь определяет конечный результат. Безусловно, формальное признание приятно. Но для меня сегодня куда важнее, чтобы Ревенко написал книгу. Это моя мечта. У нас дома уже скопились целые коробки обрывочных записей, заметок, записок, лекций, кассет. Всё это необходимо систематизировать и запустить “в люди”. Он над этой моей затеей усмехается, говорит, что всё, мол, устарело. Но то, что стало очевидным для него самого, нам еще учить и понимать. Да и возможно разве существование теоремы без доказательств ?

–    А существование Александра Николаевича - без пациентов? Меня, к примеру, поражает его преданность тем больным, которым посчастливилось попасть именно к нему в руки. Он никого не бросает. Годами!

–    Как иногда бывает? Приходит тяжеленный пациент к нам в СКЭНАР-центр, лечится у кого-то, а эффект не тот, что ожидал. Ну не получается что-то, и всё! И тогда его начинает консультировать Ревенко. Правда, при этом стоит отметить: если уж пациент хоть единожды попал к нему, – он уже не уйдёт. У Саши просто энергия притягательная, и к нему попадают только те больные, которые уже очень настрадались. А, значит, и шансов выздороветь у них больше: они это заслужили, они уже всех и всё прошли… И не раз я уже своими глазами видела, как люди Ревенко чувствуют. И всё у них зримо улучшается: и настроение, и общее состояние, будто цветок оживает; измученный без воды, но, наконец, поставленный в вазу. Так что постепенно Ревенко обрастает пациентами как снежный ком. И хоть раз в год, но они обязательно к нему придут, даже если старые болячки больше не мучают.

Как родниковая вода

–    А в чём его секрет, не знаешь ?

–    Точнее всех, наверное, Герхард Лангманн подметил. Он говорит так: Ревенко - это первоисточник. Он как чистая родниковая вода. У него нет чёрных мыслей. Он свободен от стяжательства. Есть квартира с машиной - и ладно! Значит, он будет вкладывать деньги в ремонт Центра. Или помогать кому-то, кого-то защищать, подставляя в очередной раз своё плечо. И я с Герхардом полностью согласна: да, СКЭНАР в мировом масштабе поднять под силу только Ревенко. Потому что для него никогда не станут главными ценностями деньги, слава или карьера. Он борец за идею.

–    С ним бывает трудно ?

–    С ним непросто. Потому что у человека такого масштаба и к другим требования соответствующие. И самое главное из прочих - честность. Вранья он не терпит в любых дозах. Так и говорит: “Оно непродуктивно”. И пациентам тоже никогда не врёт! Конечно, меня это иногда напрягает. Помню, как-то в Одессе к нам привели помощника капитана, мужчину, который света белого уже не видел из-за сильнейших мигреней. А на кораблях еще и шум постоянный… Словом, очень мне его жалко стало, а Ревенко так грубо, резко с ним разговаривал. Я не выдержала, спрашиваю: “Зачем ты так?”. Он и меня одёрнул: “Не вмешивайся!”. Обиделась, конечно. За эмоциями не всегда ведь помнишь и осознаёшь, что ему совсем неважно, как кто-то в данный момент может что-то о нём подумать. Он живёт своими чувствами и ощущениями. А капитан выздоровел, ты знаешь! Мне иногда кажется, что у Ревенко - животное чутьё. И импульсом для работы служат ему самые чистые эмоции и инстинкты.

–    А как же знания ?

–    Знаешь, что он читает ? Исключительно “Функциональные системы”, “Торсионные поля” или “Энергетическую медицину”. Ищет новейшую информацию постоянно! И даже когда я слушала курс Шанкарана по гомеопатии в Индии, Ревенко, первый раз за последние семь лет оказавшийся в отпуске, всё же не выдержал: “Я тоже хочу умных людей послушать”. И походил-таки на несколько лекций, чтобы составить о существе предмета своё представление. И не пожалел, по-моему, ведь Шанкаран первый пришел к методологии и энергетике в гомеопатии, а это уже - стихия Ревенко.

–    Думаю мне, как интервьюеру, здорово может от нашего главного редактора Александра Николаевича Ревенко влететь. Цель-то передо мной стояла - сделать интервью с Галиной Субботиной. И о ней, то есть о тебе самой. А мы опять, даже в его отсутствие, всё равно под Ревенковскую харизму попадаем, всё время на его персону переключаемся. Давай всё же абстрагируемся. Поговорим, например, о твоем любимом времени года …

–    Любимое? Тёплое! Весна, лето. И еще мне необходим солнечный свет. Если солнышка с утра нет, то и настроения - тоже.

–    А любимый цвет ?

–    Зелёный.

–    Музыка ?

–    Моцарт, Бах, Карлос Сантана, Андреа Бочелли, “Машина времени”. Что-нибудь грустное, мелодичное. И саксофон…

–    А книги ?

–    Все, что есть у Гончарова. Его “Путешествия”, “Обрыв”, “Обыкновенная история”. Это такие светлые, спокойные и душевные вещи… Люблю Экзюпери, Хемингуэя, Нагибина.

–    Но Обломов, к примеру, это же полная тебе противоположность ?!

–    Да, потому что я одновременно 5 дел делать могу и все должно быть только хорошо! Знаешь, какое у меня одно из самых ярких воспоминаний детства? Как я, первоклассница, делаю домашнее задание и горько-горько плачу. А всё почему? Потому что не получалось выписывать буквы так же красиво, как это делала учительница. “Но ведь ей - 50, а тебе всего 7 лет”, - утешала меня мама, но это не помогало, и я все писала и писала свои бесконечные палочки в тетради. Так вот сейчас мало что изменилось.

–    Есть у тебя девиз, правило, которому стараешься следовать при любых обстоятельствах ?

–    У нас на выпускном вечере в школе плакат висел: “И вечный бой за лучшее в себе!” Так вот на протяжении всей жизни в каких-то нештатных ситуациях эти слова почему-то непременно всплывают в моей памяти. А поскольку случайностей не бывает, этот девиз определил мою жизнь.

–    Слоган “Покой нам только снится” тоже, по-моему, весьма твоему образу соответствует. Учиться ещё не надоело ? Я слышала, ты снова – студентка ?

–    Да, Уральского института экономики, управления и права. А до этого, кроме стартового медицинского института, были ещё 5 лет учёбы гомеопатии и только у лучших учителей, а ещё раньше - клиническая ординатура, иглорефлексотерапия, лазеротерапия, информационно - волновая терапия. Дважды училась в Оксфорде, в школе английского языка. Мама смеётся: “Тебе на пенсию скоро, сколько можно учебники читать?!” Но так уж я устроена: не могу делать работу, если не понимаю предмет глубоко и детально.

–    А дочери на тебя похожи ?

–    Люся, младшая, ей сейчас 19 лет, такая же упорная. Рано, на первом курсе, вышла замуж, родила, но институт не бросила, по ночам теперь грызёт гранит науки. Зимнюю сессию сдала на “одни автоматы”! Старшая, Лена, очень общительная, сопереживательная, сострадательная. И туда же: “Я не могу быть второй! Я должна быть лучше всех!” У неё лидерство в крови.

–    СКЭНАРом владеют обе ?

–    Люська полный курс еще школьницей прошла, когда мы брали её на одну из школ в Первоуральске. Да и дома Ревенко тоже постоянно кого-то чему-то учит. Лена уже на пятом курсе мединститута начала совмещать учебу с практикой СКЭНАР-терапевта. И когда пациенты говорили мне по телефону: “Знаете, мы хотим только к Елене Сергеевне попасть”, - было очень приятно. Она удивительно легко находит общий язык и с детьми, и с парикмахерами, и с доцентами, и с директорами. У неё к каждому – свой подход.

–    А чем занимается сейчас ?

–    Заканчивает ординатуру в Москве в НИИ наркологии РФ, планирует аспирантуру и диссертацию. И лечит алкоголиков и наркоманов, причём это именно её, вполне сознательный, выбор.

–    Вот уж занятие не из весёлых …

–    Знаешь, это ведь самые страдающие люди, которые не сумели себя в жизни найти. Другое дело, что не всегда просто проникнуться их проблемами. У Лены тоже разной бывает реакция: “Ну, такой старик к нам сегодня поступил, так от него пахнет!” А через два дня уже, про него же: “Такой хороший дедушка оказался …”

Бывает, наркоманы сбегают из клиники, так она едет их разыскивать по домам, убеждает, настаивает, встречается с родителями… И ведь получается иногда, значит, она сильнее, чем они.

–    В кого вы все такие упрямые ?

–    Я и по гороскопу Коза, но дело, наверное, не в этом. Просто когда мои родители (оба) строили Нижнетагильскую домну, на мне держался весь дом плюс младший брат Юрик. А в 17 лет я уже жила в чужом городе, а поскольку на одну студенческую стипендию не протянешь, брала ночные дежурства и летом работала в стройотрядах. Темп, заданный тогда, и сегодня является определяющим: на месте не сидится! Хотя, куда бы мы с Ревенко не уезжали, всегда с особым чувством возвращаемся домой, потому что дом - это прежде всего люди, которые нам дороги.

–    А друзья ?

А друзья у нас общие. Мои друзья, у меня их немного, стали его друзьями. А друзья Ревенко - это особый разговор. Одного уже нет - Горфинкеля, и заменить его никто не сможет. И ещё два друга есть - Саша Надточий и Яков Гринберг, как говорит Ревенко: “Я на них могу положиться. Если буду “тонуть” - “вытащат”.